<<<  к началу

 

 

Змей-Дракон - персонаж весьма древний - не всегда имел то специфически-отрицательное значение, каковое он получил у составителей книги Бытия. Таковое он приобретает впервые у Заратуштры (ок. ХVIII? века до н.э.), основателя первой известной нам «пророческой религии», радикально ревизовавшей религию Вед. Достаточно знаменателен  факт‚ что прежде чем стать на стезю пророка‚ Зороастр долгое время служил жрецом в храме Хаомы (Сомы)‚ - когда вместо ставшей вдруг катастрофически исчезать первоначальной сомы впервые вошли в употребление её заменители [38].

Утверждают и то‚ что драконы  первыми  пришли на незаселён­ную Землю‚ а позднее сделались наставниками юного и неопыт­ного ещё человечества во всяких полезных искусствах. Греки их так и называли – автохтоны: «рождённые от земли»; таковыми драконами были первые аттические цари-законодатели  Кекропс и Кранай‚ а также Эрихтоний, введший поклонение Афине:

 

          «Глубинная мудрость Земли воплощалась в змее (русские «земля» и «змея» - одного корня)...

          Мир‚ или по-гречески «космос»‚ получает свой привычный вид благодаря жизненной силе Земли» [39].

 

Этим ещё раз подчёркнута роль Земли-Геи как изначальной всеобщей Матери (Хтон) [40] - входящей‚ по Гесиоду‚ в число первых четырёх первопринципов космоса.

 

По свидетельству орфической космогонии‚ донесённой до нас Аполлонием Родосским‚ раньше Крона на снежном Олимпе царствовал Офион (греч. - «Змей»). Исследователями по мифологии засвидетельствовано‚ что практически нет божества или обожествлённого героя‚ которому в античности не придавались бы те или иные «змеи­ные атрибуты». Зевс‚ Аполлон и Афина когда-то имели змеиный облик‚ и в память об этом священные змеи содержались в их святилищах [41]; змеи обвивают кадуцей Гермеса [42]‚ а тирс Диониса подобно тому змеевидно увит плющем. Змеи же находимы в младенческих колыбелях  Диониса  и  Геракла‚ и с ними были связаны проявления пророческого дара Тиресия и Мелампода [43]. В Индии  и  Китае змей-наг [44] и дракон до настоящего времени символизируют творческую энергию: короны  королевских кобр украшают главы как Вишну, так и Шивы – двух «деятельных» богов верховной триады индуизма. И даже Моисей‚ сказывают‚ когда-то водил свой народ по пустыне, опираясь на жезл‚ украшенный свившимся бронзовым змием.

 

В греческом мифе «отпадению» придан несколько иной смысл‚ чем в составленных  в Вавилоне  моисеевых книгах. Оскопив Урана,  Крон унаследовал Небо‚ приобретя творческую силу последнего. Впоследст­вии Зевс (то же «Небо»  [45]) тем же способом отбирает себе силу Крона.

 

Совершив семидневный цикл творения, Бог «почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал»‚ согласно  Бытию (2:2), - но, как хорошо известно далее, отнюдь не «почил»

 

         «великий дракон, древний змий, называемый дьяво­лом и сатаною, обольщающий всю вселенную»                                                                                                       (Откр. 12:9) [46].

 

Аналогичное представление выражено следующей народной, не вполне почтительной поговоркой: «Чего только чёрт ни творит, пока Бог спит». «Хтонические» змееподобные боги суть первые земные бессмертные - как это слово понималось из древности в противоположность смерти:  про абсолютные начала не говорят «бессмертные»‚ но - «вечные». Единственно обладавшие секретом возрождения, они были хранителями «молодильных яблок» и «бессмертной травы».

Грехопадение  Адама и Евы вместе с утратой невинности стало также обладанием фаллосом,  на что указывают значения змея и наготы:

 

 «Кто сказал тебе, что ты наг? Не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?» [47]

                                                                                                                            (Б. 3:11)

 

- переходящей «эстафетной палочкой» творческой потенции Неба. Последовавшее за этим изгнание

 «дабы воз­делывать землю, из которой он взят»

                                                                    (Б. 3:23)

открывает эон времени последую­щей земной истории – вплоть до воскресения Иисуса Христа, Сына человеческого, который «восстановит первого Адама» и «воссядет на небе судить живых и мёртвых»:

 

            «Первый человек Адам стал душею живущею»‚  а последний Адам есть дух животворящий»

                                                          (1 Кор. 15:45).

Небо Апокалипсиса уже всецело принадлежит Агнцу:

 

«Побеждающий наследует всё»

                                                                    (Откр. 21:7)

 - вспомним известный иконический образ: «Иисус Христос – Царь Вселенной». Об этом говорит апостол Павел, которому были внятны тайные смыслы  ново­заветного учения -

 

«Разве не знаете, что мы будем судить ангелов?»

               (1 Кор.  6:3)‚

о том и слова самого Иисуса:

 

«Не написано ли в законе вашем: «Я сказал:  вы боги»?»

(Иоан. 10:34).

 

Древние теологи были убеждены в том, что небесные боги – это бывшие герои и смертные, по-двигом (тапасом - силою аскетизма и безупречности) достигшие своего положения:

 

         «Этой деятельностью Шакра (Индра) достиг превосходства (стал царем богов)».

 

         «Оставив удовольствия и обуздав свои чувства, он (Брихас­пати) достиг положения наставника богов».

(Махабхарата V. 29, 8-14).

 

Сравните слова Евангелия:

 

         «Царство Небесное силою берётся, и употребляющие уси­лие восхищают его».

(Матф. 11:12)

 

Этому полностью отвечает и учение Алмазной Колесницы – современной ваджраяны: достигшие иллюзорного тела «бриллиантовые существа» - «превыше богов» [48].

 

 Так проходит свой цикл и замыкается Колесо Времени. Его «эстафетной палочкой» является творческая потенция нерасчленённого времени - лингам [49] или детородный орган Урана‚ «безначальная природа» Будды. Сингулярное состояние присутствует непрерывно в каждом моменте и в каждой точке Вселенной, поддерживая её в качестве «алмазной» основы (кун джи),  которая  есть пустота (ср. дао). Эта монадическая сингуляр­ность - «entity» -  самая «кровь богов» (греч. ίxώρ - ихор), - вместе с тем образует сущность того, что называют «выбором», «свободной волей» или «направленностью внимания». Жиль Делёз, выдающийся представитель философского постмодерна, назвал последнюю парадоксальным пере­ходящим элементом [50].

 

«Переходящий элемент» - а в компьютере аналогичной функцией явля­ется положение курсора, - как мы видим, проявлен и в микро- и в макрокосмосе, о чём свидетельствует греческий миф, демонстрируя тем самым безотносительность основного паттерна. Независи­мым образом в физике XX века возникли понятия положение наблюда­теля (Эйнштейн) и «редукция волновой функции» (сокращение множества равновозможных значений до единственного в процессе физического экспе­римента) Шредингера.

 

Существует достаточно причин полагать, что человеческое сознание есть редук­ция (сокращение). Принцип этот с достаточной ясностью был сформулирован Олдосом Хаксли («Двери воспри­ятия», 1954):

 

         «Чтобы сделать возможным биологическое выживание, Мировой Разум приходится пропускать через редукционный клапан мозга и нервной системы. На выходе же имеет место жалкая струйка своего рода сознания, которая помогает нам выжить на поверх­ности данной конкретной планеты. Чтобы сформулировать и вы­разить содержание этого редуцированного знания, человек изо­брёл и бесконечно развивал те символические системы и те не высказанные прямо философии, которые мы называем языком. Каждый является одновременно иждивенцем и жертвой лингвис­тической традиции, в которой он рождён» [51]. 

 

Этот клапан можно называть по-разному – второй сигнальной системой, двуполушарной психикой, сознанием и подсознанием или культурным сте­реотипом. Специфическим назначением человека как вида и творения Вели­кой природы является не просто «выжить» - в этом его много превосходят амебы или мокрицы, выживающие на планете уже миллиард лет безо всяких изменений. На горе или на счастье человеку суждено было заново интегрировать частные формы жизни и редуцированные формы знания к их порождающей первооснове‚ – современная научная концепция говорит о ней как о синергии диссипативных структур, связывающей мир и его части еди­ным фрактально-голографическим способом:

 

         «Мы должны подвергнуть сомнению нашу уверенность в том, что мир предопределён и что познание – это отображение. В кон­тексте когнитивной науки это означает, что мы должны пере­смотреть идею о том, что в мире существует готовая информация и её извлекает познающая система» [52].

 

Синергетическая парадигма расширила диапазон понятия «знание» - согласно концепции Сантьяго, диссипативные системы природы заключают в себе познающую функцию, которая есть не отображение, но самосозидание – автопоэз[53].

 

Даже нервная система насекомого перерабатывает информацию быстрее, чем это может объяснить кибернетическая модель последовательной обработки сигналов; более того, каждая из миллиардов клеток нашего тела является такой познающей системой  - элементом автопоэзной сети.

 

«Я более не могу проводить четкое разграничение между мозгом и телом»,

 

- говорит нейробиолог Кэндейс Перт [54].

 

Современный человеческий вид – Homo sapiens («Человек мудрый») решает для себя задачу самопознания уж никак не менее 30 000 лет [55]‚ и поиски эти проистекали весьма интенсивно. В 1994г.  в пещере Шове на юге Франции было обнаружено более трёхсот великолепно выполненных рисун­ков,  примерно так датируемых радиоуглеродным методом:

 

         «Специалисты по искусству каменного века были пора­жены утонченной техникой (тени, динамика фигур, точные углы и др.), которой пользовались пещерные художники для передачи движения и перспективы. Помимо росписей, в пещере находи­лось множество каменных орудий и ритуальных объектов, в том числе напоминающая алтарь каменная плита, увенчанная чере­пом медведя. Возможно, самой интригующей находкой оказалось угольное изображение шаманического существа, наполовину че­ловека, наполовину бизона – в самой дальней и темной части пе­щеры» [56].

 

Как свидетельствует Леви-Стросс [57]‚ для людей, живущих‚ по нашим меркам‚ в каменном веке‚ интеллектуальная жизнь протекает нисколько не менее напряжённо‚ чем у современного человека‚ проводящего большую часть дня в офисе. Социальная организация индейцев бороро центральной Бразилии‚ например‚ отражает план строения Космоса - который мы проиллюстрируем  ниже структурой Октавы.  Деревня индейцев имеет форму круга или концен­трических кругов вокруг большого «мужского дома»‚ который расположен в центре. В периферийных домах живут женщины, и их посещают женатые мужчины‚ а также родственники; число этих домов обычно кратно трина­дцати. Продольный диаметр‚ проведённый через окружность деревни‚ делит её на две основные группы людей «верхней» и «нижней половины»‚ насле­дование «половин» происходит по женской линии‚ и браки могут заключаться только между ними. Поперечный диаметр‚ перпендикулярный первому‚ опре­деляет  людей «верхнего течения реки» и «нижнего течения реки» - разгра­ничение‚  играющее немаловажную роль в ритуалах. Помимо этого четве­ричного деления‚ отражённого в плане деревни‚ семьи бывают ещё «чёрные» и «красные»‚ относясь при этом к одному из двенадцати родов‚ содержащих по три эндогамные (заключающие браки только внутри себя) ступени - высшую‚ среднюю и нижнюю.  Все перечисленные градации до тонкостей регулируют каждодневную жизнь - типы раскраски и рисунки татуировки‚ а также виды украшений‚  строго регламентированные каждому члену племени для каждого случая. Существуют «богатые» роды‚ которые могут позволить себе много украше­ний‚ и «бедные» роды‚ которые не пользуются такими привилегиями.

 Мужчины‚ не занятые на охоте‚ целый день проводят в мужском доме‚ изготовляя «знаки отличия» - полируя‚ нанизывая и раскрашивая‚  изготов­ляя «костюмы» (если так можно сказать, поскольку индейцы не знают  ткацкого производства и ходят на­гими) и украшения из определённых перьев‚ костей и ракушечного бисера в зависимости от функций в очередном  обрядовом действе‚ прово­димом  по случаю любого важного события в жизни племени. Время от наступления сумерек и до утра проходит обычно в ритуальных пении и танцах. В погребальных обрядах мужчины изображают духов усоп­ших‚ тогда как женщины - души живых. Для особых надобно­стей существуют два шамана - «чёрный» и «белый»‚ первый для предсказа­ний и колдовства‚ второй - для целительства и общения с «добрыми» покровителями.

 Бороро -  название рыбы‚ именем которой называют себя индейцы,  веря‚ что форма эта переходна: родившись рыбой‚ после смерти они могут превра­титься в попугая арара. Именно диадемами из радужных перьев арара ук­рашают себя мужчины в наиболее торжественных случаях.

 

Мы знаем, как многие племена индейцев в течение столетий оказывали упорное сопротивление «натиску цивилизации»‚ приносимой сперва на бандерильях завоевателей‚ а затем - получившими специальную научную и языковую подготовку миссионерами. Загнанные в труднодоступные бес­плодные районы‚ они зачастую предпочитали стремительное вымирание от межплеменных распрей‚ голода и болезней‚ принесённых  белыми людьми [58].

 

Задачи и концепции,  формулируемые сейчас утончённым языком науки, аксиологически были определены мистиками и поэтами – основателями ре­лигиозных доктрин - и запечатлены ритуальными практиками задолго до вступления «зари просвещения». Теренс Маккенна высказал, в частности, догадку, что поклонение тельцу, повсеместно распространённое в Старом и Новом свете и дошедшее до настоящего времени (в современной Индии), а равно и сим­волизм луны, напоминающей коровьи рога, -  указывают на  грибы  Stropharia cubensis, произрастающие на помёте крупного рогатого скота и использо­вавшиеся в качестве психеделического средства древнейшей религией.  Эта любопытная гипотеза тесно связана с загадкой ведического культа Сомы, а также Элевзинских мистерий в древней Греции – посвятительного ритуала, позднейшее напо­минание о котором сохранилось  в христианском причастии – таинстве евхари­стии‚ преображающем простейший стимулятор (вино) и насущную пищу  (хлеб)  в субстанции Логоса – кровь  и  плоть  Христовы.

В греческом мифе о скитаниях «гонимой слепнём Геры» Ио‚ обращённой в белую корову‚ «по огромным пространствам Европы и Азии»‚ - и пришедшей,  наконец  в Египет‚ где она на берегах Нила родила предка египтян и греков, - сказанием запечатлена память о древнейшем расселении  народов:

 

               «Она воздвигла статую Деметры‚ которую египтяне назвали Изидой:  точно  так  же  они  назвали  Изидой  Ио» [59].

 

                                                                             ***

 

Каждому, кто удосужится ознакомиться с научной базой синергетики‚ станет ясным, что нетривиальные её концепции своим возникновением и развитием обязаны соответствующим уровнем, достигнутым в  абст­рактных разделах математики (функциональный анализ и фрактальная геометрия), а также в вычислительной технологии (компьютерная техника).

В этой связи не вполне оправданным представляется определение самооргани­зации как порядка из хаоса‚ данное создателем теории диссипативных струк­тур Ильей Пригожиным и закреплённое в качестве такового популяризато­рами. Оно не вызывало бы возражения, если бы понятие хаоса и в наше время воспринималось так же, как древними его создателями: как «соединение всего». По учению Эмпедокла, «хаос содержит в себе зародыши всех вещей», и в этой роли он выдерживает сравнение с плеромой («полнотой») пла­тоников и гностиков, и  Дао («Путём») древнего Китая. Для Герак­лита он – «живой Огонь, вечно возгорающий и вечно угасающий», но в современном словоупотреблении понятие хаоса лишено положительного содержания. Не забудем‚ что научная и технологическая база‚ сделавшая возможной формулировку синергетической концепции‚ - есть в высшей степени организованная умная материя!

 

 Математика‚ в самом деле‚ не имеет способа предсказать, какое направление выберет процесс в точках разветвления (бифуркаций)‚ и какая из возможных траекторий аттракторов вступит‚ по выражению Уайтхэда‚ в «формальность осуществления». С этой точки зрения мы имеет статистический рой, характеризующийся коллективными свойствами, а не значения индивидуальных событий:  полевое проявление («волну вероятности»)‚ если угодно‚ а не «твёрдую частицу».

Квантово-релятивистской физике знаком и «дополнительный» подход – рассматривать всю Вселенную в целом как связную цепь событий. Возникая из «точки сингулярности», Вселенная развивается как симультанно-сопряжён­ное единство, между частями которого проявлены не причин­ные, а скорее синхронистические (в терминологии К.-Г.Юнга) связи. «Шнуровоч­ная теория» (bootstrap) была выдвинута в начале семидесятых годов: в роли «кирпичиков»‚ из которых слагается мир‚ по Джефри Чу‚ выступают непричинные отношения дальнодействия [60]. Квантовая психология Р. Антона Уилсона более не отделяет предмета объективной науки от «работы мозга». Атомизм физиков пришёл к отправной точке‚ от которой он начинался: Гаутама Будда‚ а вслед за ним Демок­рит и Эпикур видели атомы («дхармы») не просто «кирпичиками материи»‚ но причи­нами  ощущения и мысли [61].

 

Прямое непричинное действие может быть прослежено как в живой‚ так  и в не­живой природе. Согласно Р. Шелдрейку‚

 

           «Если у достаточного числа представителей вида развились какие-то организменные свойства или особые формы поведения, они автоматически передаются другим особям, даже если между ними нет обычных форм контакта. Явление «морфического резонанса» относится не только к живым организмам, его можно увидеть в та­ких элементарных явлениях, как рост кристаллов» [62].

 

С не меньшей очевидностью явление резонанса выражает себя в такой чувствительной среде, какой является человеческое сообщество.

 

Если, как явствует из теории самоорганизации Пригожина и сотрудни­ков‚ стохастические, т.е. непредсказуемые процессы могут быть представ­лены  в виде тончайшего фрактального узора («паутины»), то отдельные нити этой паутины отнюдь не случайно сплетаются между собою в «живую реальность тела Космоса». Так хаос предстаёт тканью Времени,  открываемой мистиками «материей смысла»,  неотделимой от природы числа и гармонии. Реальность обнаруживает фрактально-числовую природу‚ и основание её положено простейшими принципами.

«Нечёткие закономерности»‚ открываемые при изучении фрактальных форм‚ содержат многочисленные отклонения‚  в свою очередь приводимые в действие тем же самым нелинейным законом. В определении «священного легоминизма» Г.И. Гурджиевым утверждалось‚ что «исключения из правила» могли бы рассматриваться как проявления закона более высокого порядка.

 

В самоорганизующемся мире отсутствует детерминизм в смысле Лап­ласа (классической механики) - и‚ вполне вероятно, что сами «универсальные константы» и основные физические законы заново возникают в игре первона­чал  на каждом этапе развития  нашей вечно юной  Вселенной. Очевидно‚ для игры должна быть основа – хотя бы те же чёрные и белые бобы, которыми Гераклит играл с детьми в песейю.

Итак, мы неизбежно снова приходим к «вечному вопросу» о характере абсолютной основы, общей для функционирования ума человека и эволюции материи. Трудно оспаривать утверждение, что первым претен­дентом на эту роль, всего вернее, окажется время – та непонятная и самоочевидная субстанция, что Миру даёт возможность – быть‚ а нам  –  осознавать его.

 

 Постараемся пояснить доводы, по которым время вовсе не является некоей текучей  субстанцией, заполняющей три измерения пространства, но есть принцип представления высшего порядка абстракции.

 

Разъяснение мы находим у Плотина, римского неоп­латоника III века – дотошный анализ, к сути которого позже - как отметил А.Ф.Лосев -  никто ничего не добавил‚  в том числе и Кант [63].

 

В Третьей  Эннеаде, кн. 7,  Плотином обосновываются следующие положения:

 

Во-первых, 1) невозможно, чтобы время было движением, поскольку всякий вид движения уже предполагает  время.

 

Во-вторых, 2) время не является также мерой движения или количеством его, поскольку для измерения этих количеств мы должны пользоваться частью (мерой) времени: эта мера опять предполагает либо движение (например, скорость света в вакууме, используемую современной физикой как константа), либо же некое «иное время», с которым можно  сравнивать  первое.

 

А в-третьих, 3) время не есть и число, хотя бы «непрерывное», поскольку  ко  времени опять должна  быть приложена  мера‚ или часть времени. Но что есть часть времени - то же самое время или не время? Часть - это число, но время не зависит от числа, тогда как счёт, используемый в измерении, уже предполагает время, - говорит Плотин. Время, стало быть, неделимо, хотя оно содержит «раньше» и «позже».

 

           «Быть может единственное, в чём мреет намёк на ощущение вре­мени, это ритм; не повторение биений, но зазор между двумя та­кими биениями, пепельный прогал в угольной мгле ударов: нежная пауза. Размеренность самих ударов лишь возвращает нас к мизер­ной идее меры, но в промежутках маячит нечто подобное Времени подлинному»,

 

- так говорит  Владимир  Набоков, и далее:

 

         «Необратимость времени (которое прежде всего никуда не обра­щено) есть следствие узости кругозора: не будь наши органы и орган-роды так вопиюще асимметричны, Время представлялось бы нам амфитеатром, и весьма величавым, похожим на рваную ночь и зубристые горы, обступившие маленькую, мерцающую, мирную деревушку» [64].

 

И какое  же заключение делает Плотин?

А именно, что время, число и движение суть разные виды отношения к Вечности,  различные способы отображения его:

 

  «Время возникло вместе с Небом по образцу вечности  и есть её подвижная икона [65];

  «Время охватывает непрерывно каждую мельчайшую часть кос­моса  и человека, будучи таковым именно в силу своей связанности с вечностью» [66].

 

Веч­ность Плотина и платоников (греч. aἰών  - Эон) суть единая (τό έν) основа и неразложимая (ваджра) субстанция равно как «ума», так и «материи». В нашей интерпрета­ции Калачакры мы относим её к I уровню иерархически взятого Времени - его «сингулярности». Три основные категории времени, движения и числа взаимосвязаны: любая из них непременно влечёт две других.

Время - это узор узоров, благодаря которому единое представляется (можно сказать и «становится») множеством.

Время –  способ организации (вне-временнόй) основы в симультанные (со-рождённые) иерархиче­ски вложенные паттерны живой реальности тела Космоса.

Время иерархически организовано, отвечая иерархии космических уров­ней, но при этом остаётся неделимым‚ в соответствии с известной  нам гологра­фической аналогией: в каждой малой части Космоса все уровни времени представ­лены так же, как и в его целом. Этот фрактальный принцип отвечает герметическому учению о  микро- и макрокосмосах.

Но, хотя часть отражает целое, как «жемчужина в ожерелье Индры», целое не выводимо из части, как и голографическая кар­тинка, даже самая совершенная,  не суть породивший её объект.

 Лейбниц в Монадологии иллюстрирует положение следующим образом: каждая монада «отражает» Космос (поскольку имеет «субъект или основание самой себя в Боге»), но она «лишена окон», позволяющих ей заглянуть за пределы самой себя [67].

 

Позволяющее  нам «знать» - это начало времени, позволяющее  рассуждать об этом знании –  начало числа. Нити мирового ковра связаны принципом движения, соединяющим концы и начала в нераздели­мое единство природы.

Ум напоминает мережку‚ то есть вырванные из ткани нити‚ - и тщетна попытка рассуждать о тройственном  едином  (санск. трийуга) в категориях нашего «превращенного» ума. Тем не менее‚ это не означает «непости­жимости»:  «вещей-в-себе» не существует, что хорошо понимали древ­ние;  никак себя не проявляющее (не актуальное) - не-есть, небытия же также нет (Парменид). Ум - это колесо с двенадцатью спицами (нидана), и никакая математическая логика, ни теория логических типов ничего не добавят к этому способу рассуждения.

 

«Вещь-в-себе» раскрывается прямым методом познания - гнозисом: запрягай коней, и пусть они несут тебя в небеса Аполлона, на третье и на седьмое небо, как говорит Платон в Федре [68]: там причастишься ты жизни богов, и «тонкие, вла­стительные связи» станут внятны тебе:

 

«Там‚ где вольная жизнь, в третьем небе небес, где сияют миры и лучатся, там бессмертным ты сделай меня…».

 

 «Психофизическая основа» едина, а поэтому откровения и восторги гно­зиса – не более иллюзия, чем следы в толстом слое фотоэмульсии  редчайших микрочастиц – залётных бабочек из мира умонепостижимого.

 

«Единство субъекта и объекта» - терапия Гегеля и «классической немецкой философии» - на короткое время реанимировала философскую жизнь Европы после кантианского «коллапса», подвергнувшись сразу же резкой критике со стороны Шопенгауэра. Это была всё та же утончённая игра в понятия, лишённые жизненного сока, что и диалектика позднейших неоплатоников, утративших  способность восхождения - эпоптейи. Элевзин закрылся, и секрет «напитка бессмертия» последние бессмертные унесли с собой…

 «Сумерки богов» линеарного мышления и ньютоновой науки на­ступили синхронно с «закатом Запада», как и было предсказано. Новые пан­диты и гуру квантовой механики, спаливши для начала  несколько островов в Ти­хом океане, увидели вдруг, что законы внутриатомного уровня могут служить объяснением загадки жизни и сознания. Эрвин Шредингер еще в 1944 году писал, предваряя открытие ДНК:

 

         «Для физиков – и только для них – я постараюсь прояснить свою точку зрения таким образом: живые организмы, как представля­ется, являют собой макроскопические системы, свойства поведе­ния которых приближаются к тем физическим системам, которые заморожены до абсолютного нуля и беспорядочные молекуляр­ные колебания которых прекращены» [69].

 

Фритьоф Капра остроумно подметил, что революционные открытия в области ге­нетического кода, фрактальной геометрии и индоловых галлюциногенов про­изошли синхронистически - т.е. по видимости, никак между собой не связанно‚ - в биологии, чистой математике и психофармакологии практически одновременно. К внушительному списку достижений головокружительных десятилетий века надо добавить и успехи‚ достигнутые в глубинной психологии - отчёты о трансперсональных содержаниях человеческой психики. Описание К.-Г. Юнгом организации психики как мандалы для науки о человеке  значило то же самое, что для физики – открытие квантов энергии Максом Планком.

 

Любуясь красотами множества Мандельбро, Фритьоф Капра говорит следующее:

 

         «Рассматривая эти изумительно красивые изображения закру­ченных спиралей, водоворотов, морских коньков, органических форм, расцветающих и превращающихся в пыль, нельзя не заме­тить сходства этих картин с психеделическим искусством 1960-х годов. Это было искусство, инспирированное схожими путеше­ствиями, но содействовали им не компьютеры и новая матема­тика, а ЛСД и другие психеделические наркотики».

         «Можно предположить, что фрактальные паттерны, столь пора­зительно проявляющиеся в ЛСД-опыте, каким-то образом встроены в человеческий мозг»,  -

 

 заключает он [70].

В основе множества Мандельбро лежит отображение, которое записыва­ется очень просто:

                     zz² + c‚ –

итеративный процесс на плоскости комплексных чисел.

 

         «Звук, который под конец начинает видеться как топология, ди­намически свёртывается в форму, голосом которой и становится этот звук, и которая вслед за этим начинает разворачивать иде­альные комплексы, представляемые со специальной целью нау­чить чему-либо».

         «В некотором абсолютно точном смысле - это место, откуда при­ходят идеи. В этом другом измерении излучаемые в несравни­мых масштабах идеальные конструкции проходят перед взором странствующего‚ и могут быть постигнуты в одно мгновение» [71].

 

Какие ещё нужны были доказательства, что существует то место, где счастливо встречаются метафизика и математика и идут далее в обнимку друг с другом – «интерфейс между духом и материей»[72]‚ лежащий  в самом центре парадокса времени?

 

Наблюдения исследователей глубинной психологии отчётливо засвидетельствовали, что возникающие в «измененных состояниях сознания» феномены невозможно вывести из конкретных физиологических или био­химических причин: проявления этих функций превосходят возможности языка‚ да и вообще ведут далеко за рамки психического.

 «Концептуальное мышление»‚ в самом деле‚ может отсутствовать все несколько часов действия психеделика‚ «и связно сказать о чём-либо человек не в силах». Переход от этих ландшафтов к «нормальной» мыслительной деятельности и языку понятий можно сравнить с возвращением от участия в прихотливом танце легких чешуек - изысканных отпечатков редчайших мировых загадок‚ или от управления источниками внутризвёздной энергии - и спуском в подземную каменоломню, дабы ворочать и отёсывать гранитные глыбы. «Экстраординарное усиление интегративных и творческих возможностей» - считавшееся редким достоянием гениальных индиви­дуумов или боговдохновенных мистиков - под влиянием изменения содержа­ния моноаминов в ткани головного мозга могло найти объяснение лишь в предположении того, что мозг может «работать как антенна», способная непосредственно воспринимать информацию не только данного (человеческого) биологического вида, но и от других видов, от биосферы, клеточного и субатомного уровней и Космоса. Более того, «галлюциногены» производят и подлинный «макрофизический квантовый эффект», направляя реально происходящие события, - и вся реальность может быть постигнута как одна «разросшаяся синхрония».

 

К человеку равно как к электрону‚ - считает Ст. Гроф‚ - применим принцип дополнительности  Бора:

 

«мы должны принять парадоксальный факт‚ что человек есть одновременно и материальный объект‚ т.е. биологическая машина‚ и обширное поле сознания [73].

 

Нейрофизиологи пришли к выводу, что нейронные сети мозга скорее ответственны за деятельные функции тела, его физические акты, в то время как высшие спо­собности памяти и обучения, предвидения и творчества в большей мере связаны с ядром клетки, молекулами ДНК.

Шредингер был прав в своей гипотезе, что основа клеточного ядра, отвечающая за феномен жизни, является макроскопическим квантовым объектом:  нити  ДНК  можно увидеть в мощный микроскоп, и в то же время это жидкие кристаллы, способ­ные излучать когерентные электромагнитные волны в световом и сверхвы­сокочастотном радиодиапазонах, т.е. работать как квантовый генератор. Излуча­телем и приемником здесь выступают неспаренные электроны нуклеиновых оснований ДНК и РНК, рабочих центров ферментов и проводящих каналов мембран. Активность этих электронов, которые также присутствуют в гетероцик­лах моноаминов и других модулирующих деятельность нейронов соединениях, может регистрироваться методом электронного парамагнитного резонанса (ЭПР) [74]. К этому добавилась идеальная способность этих молекул быть элементами квантового компьютера.

Что говорить, для окончательного слова в этих теориях потребовалась бы куда более развитая экспериментальная технология, но становится всё больше оснований полагать, что «запутанная» на квантовом уровне биологическая машина легко может «искривлять пространство» и «плести время» ― а ведь именно так  создаются биологические формы. «Паутина событий» Мира как Сверхорганизма строится всего лишь на числовых законах итерации чисел-октав.

 

В пользу сказанного говорит и тот многозначительный факт, что различные типы жизни, разошедшиеся в своей эволюции миллиарды лет назад и с тех пор развивавшиеся независимо друг от друга, сохранили единый генетический код, несмотря на столь существенные различия своих функций. Данные исследователей указывают на согласованную эволю­цию жизни, «как бы направляемую» (номогенез) в рамках всей планеты. Джеймс Лавлок показал на примере атмосферы Земли, что ее состав и температура оставались на регулируемом, приемлемом для жизни уровне неизменно в течение четырех миллиардов лет несмотря на значительные периодические колебания теплового излучения Солнца и других параметров [75].

Кроме того, как знает физика, квантовыми излучателями (мазерами) являются космические объекты, «чёрные дыры», некоторые звёздные системы и ядра Галактик. Нет ничего удивительного, если земная биосфера и её организмы включены в единый «тактовый ритм», задаваемый Космосом [76]. Свет имеет энергию (действие), но лишен «массы покоя»‚ - что указывает на природу света как на простейший объект, осуществляющий связь между «физической» (т.е. частичной) и «супрафизической» (вневременной)  Вселенной.

Вся эта метанаучная проблематика, вскользь лишь затронутая нами, развилась в течение жизни одного поколения. Нетрудно  представить, что «научный гнозис» в самом скором времени мог бы привести к коренной перемене в характере человеческого сообщества. И как знать, не окажутся ли некоторые памятники древнего мира, - а в их числе загадочные математические «курьёзы» вроде И цзина, циклического календаря и священного летоисчисления майя рудиментом - или «непосредственно воспринятым посланием» - о существовавших  прежде числовых знаниях цивилизаций?

В пользу таких гипотез может служить  указание, что Мезоамерика, наиболее богатая поразительными артефактами, является в то же время экосистемой, содержащей максимально известное число психоактивных индоликов и амфетаминов [77]. Антропологам эти культуры являют вящее доказательство того‚ что производство металлов или пластмасс и машин, сжигающих нефть, не есть главный критерий определения цивилизации. Известное изображение на саркофаге Пакаль Вотана, открытом в 1952 году (как раз в начале западной «атомной и космической эры»), - в равной мере выдерживает интерпретации и как пилотирование космического аппарата, и как отчет о психеделическом путешествии (Фиг 1.7).  Некоторые неолитические рисунки «шаманов» из Северной Африки возраста не менее трёх десятков тысячелетий‚ украшенные галлюциногенными атрибутами - грибоподобными и насекомоподобными формами - поразительно напоминают нам фигуры современных астронавтов в скафандрах и шлемах.

Каковы бы ни были источники происхождения эзотерического учения о времени, явственно ощущается его родство с реальностью не «мира сего», а мира супрафизического и квантового, названного в ваджраяне  дхармакайей – «алмазным телом» Будды.

Способы исследования мира посредством  психологических техник есть методы медитации, наиболее детальную разработку получившие в учениях йоги и тантры. Несколько отличные от этих, но приводящие к сходным результатам повсеместно и с самых древних времен  применялись шаманами. Действие психеделиков-энтеогенов (греч. ἔνϑεος - «бог внутри [78]) выявляет существенные различия в природе людей: для большинства этот опыт может показаться пугающим и крайне нежелательным‚ демонстрируя  такие  неожиданные аспекты внутренней реальности‚ встретиться с которыми их сознание вовсе не готово‚ - а также открывая‚ сколь шатки основания так называемого «здравого смысла»‚  устанавливаемые языком и обществом:

 

         «Я понял, что могу определять, какие идеи являются живыми и какие - мёртвыми: мёртвые идеи не выражались иероглифами, а оставались словами. Я обнаружил, что в обычном человеческом мышлении имеется огромное количество таких мёртвых идей» [79].

 

Главная «особенность» связана с тем‚ что человек здесь впервые начинает приближаться к тому‚ что является полным осознанием. Проникая в эти глубины, «наблюдающий свидетель» становится беспристрастным очевидцем  работы мозга - клише памяти и скрыто действующих его функций вплоть до клеточного уровня; он также способен покинуть своё физическое тело‚ и изменять работу «программ»,  действуя на любом из  мировых уровней [80].

Им обнаруживается‚ что движение эмоций и мыслей управляется прихотливой игрой‚ а воспринимаемый обычно целостным психический процесс («сращение» - англ. concrescence - Уайтхэда) - есть театр в хорошо срежиссированной постановке. Может быть открыто несколько «этажей» психики с различающимися шкалами времеми, причём более «медленный» ряд мыслеобразов на каждом этапе определяется путём выбора элементов из более «быстрого» ряда, что  происходит одновременно на четырёх уровнях‚ и т.п. Тело становится единым контуром спирально циркулирующих энергий, достигая вселенских масштабов, при этом различные виды психических сил проявляются в форме «божеств», возникающих на различных планах («лотосах») тонкого тела. Это тело имеет строгую математическую структуру, к которой лучше всего подходит определение кристалл.

Как отмечает большинство исследователей, первым ощущением в изменённых состояниях сознания является изменение хода времени, а интеграция психических элементов приобретает исключительно абстрактный характер [81]. Иное дело, что далеко не все практикующие  обладают достаточной подготовкой в области  математики, чтобы адекватным языком описывать увиденное.

Весьма знаменательно, что такое, казалось бы, радикальное нарушение (с точки зрения «нормальной психологии») функций работы мозга нисколько не сказывается на субъекте «психонавта»:  напротив, его способность понимать увиденное возрастает на порядки, вплоть до достижения им области, где всё теряется в едином потоке сознания - умного света (тиб. од сал, санскр. брахмаджоти). Из этого непостижимого истока, как из нитей ковёр, сплетается вновь и вновь кружево профанного мира, стирая разли­чие между «сансарой» и «нирваной»: подвижник может пребывать в последней, не оставляя обычной реальности. Глубина океана и волны на его поверхности - суть та же вода.

 Такое отношение «субъекта» и «объекта» зафиксировано в древнеиндий­ском эпосе терминами «кшетра» и «кшетраджня» - поле и познающий поле (санск.). Древние учения сходятся на том, что природа «познающего поле» - т.е. субъекта познания и действия - является супрафизической («сингулярностью») - будучи, в конечном итоге, основой самого света.

 

Он есть тот «активный элемент», которым «вспахано время» - по слову О. Мандельштама, - «элемент пассивный», извлекая пульсации бытия из его недр, дабы из ничто возникла Роза‚ - возвращая нас к исходной мифологеме  о  Шиве  и  Шакти.      

                                                                                                    >>>

 

                                                                                                на главную