Глава 4

                   

ЧИСЛА

 

 

 

  Великое искусство‚ Сын мой‚ существует за пределами рассудка‚

Но применяется оно с величайшим расчётом

 

                                                                                                                    Тот 

                                    (Гермес Триждывеличайший)

 

 

Бесконечность проще, чем ограниченность

Артур Янг,  «Геометрия смысла»

 

 

«Происхождение чисел сродни происхождению мифа. В качестве понятия о Боге оно содержит последний смысл мира-как-природы. Поэтому существование чисел можно назвать мис­терией, и религиозному мышлению всех культур не остался чужд его отпечаток», -

 

 заметил  Освальд Шпенглер[1].

 

С самого момента‚ как природа «начала счёт»‚ стало возможным  гово­рить о начале смысла как полагании границы; наука предпочитает вести «рождение времени» от возникновения паттерна организации из «не­различимого хаоса».

 

Понятие фрактала объединило математику, физику и мистику. Этот термин вошёл в употребление не так давно, не без влияния на арсенал мыш­ления голографической технологии‚ открытой Денисом Гэбором в 40-е годы. Уравнения Эйнштейна-Лоренца должны быть справедливы для каждой час­тицы материи в любом месте Вселенной, каждая человеческая клетка содер­жит полную информацию для построения нового Адама, а для того, чтобы накормить всех страждущих‚ достаточно пяти хлебов. Так и фотография, полученная голографическим способом, сохраняет целое  объёмное изобра­жение в любом своём участке: голограмму можно разрезать или разбить на много кусочков, получив не множество фрагментов изображения, но множе­ство изображений того же объекта.

Не удивительно ли сие? Но ведь голограмма невозможна без когерент­ного пучка света, полученного с помощью лазера, – то есть света, содержа­щего волны одной частоты в одной фазе, а значит тоже одинакового в каж­дой своей части.

 

«Всякую часть материи можно представить наподобие сада‚ полного растений‚ и пруда‚ полного рыб. Но каждая ветвь растения‚ каждый член животного‚ каждая капля его соков есть опять такой же сад или такой же пруд»‚ -

 

так ещё в начале восемнадцатого века писал Лейбниц[2].

 

Термин фрактал - от слова fragmentum, «часть», - был введён математиком Бенуа Мандельбро (Фрактальная геометрия природы‚ 1975) для обозначения объектов «промежуточной размерности» - таковы облака‚ кроны деревьев и бесконечно изломанные линии. Фрактальность отвечает принципу со­хранения существенных характеристик целого в каждой его части:

 «Наиболее поразительное свойство этих ''фрактальных'' форм заключается в том, что их характерные паттерны много­кратно повторяются  на нисходящих уровнях так, что их части на любом уровне по форме  напоминают целое»[3].

 

 С открытием фрактальной геометрии и развитием качественного функ­ционального анализа‚ изменившими научное мышление‚ вдруг стало ясно‚ что в природе преобладают паттерны - «принципы организации»‚ а не «за­конченные объекты».

 

 Шпенглером именно «функциональное мышление» было охарактеризовано как проявление высшего стиля в математике; но смена парадигмы во второй половине ХХ века  лишний раз  показала‚ что чередование верха и низа - это закон колеса: поняв сперва геометрические фигуры как уравнения (Декарт)‚  уравнения движения увидели снова как фигуры, - и первым в этом преуспел Пуанкаре.

Новоевропейская наука развивалась преимущественно как механика, и опи­сательную роль в ней выполняли функции и  анализ функций, разра­ботанный на основе числовых рядов. Можно было бы сказать, что функ­ции – в неявной форме фракталы: так‚ они допускают разложение в степенные и тригономет­рические ряды‚ обнаруживая этим родство с периодическими процессами. С совершенствованием  анализа и компьютерного моделирования идея пред­ставления нелинейных зависимостей как систем гармонических осцилля­торов (то есть их сведения к «конечным траекториям») становилась всё более реальной‚ и окончательное выражение она при­обрела в формулировке синергетической парадигмы. Из исследований‚ про­ведённых в этом направлении‚ следует существование критических точек разветвления и устойчивых областей аттракторов, в которых движение, до того рассматриваемое как «хаотическое»‚ становится определенным с из­вестной степенью вероятности. Являясь типичными фракталами‚ несколько аттракторов задают  набор возможностей‚ а какой из сценариев развития «вступит в формальность осуществления» -  это вопрос‚ уже  выходящий за пределы математики.

Ситуация стала похожей на ту, что была достигнута в квантовой теории: волновое уравнение указывают с большой точ­ностью вероятность нахожде­ния частицы в данной точке пространства, но где мы её найдём в действи­тельности - даёт ответ не теория, а опыт, называемый «сокращением волно­вого уравнения». Интерес­но, что словом же «сокращение» (нашего конкретного мира из возможных миров) – определяет Творение  Кабала. Это реальность опыта, в которой  роль играет сознание[4].

Природе и в самом деле незнакомы иррациональные числа и  бес­конечные дроби: её действия всегда имеют место в конкретной точке‚ а не в её «окрестности». Видимое противоречие между логическим рассуждением и реальностью смущало умы физиков со времён Зенона Элейского; дифферен­циальное и интегральное исчисление блестяще расправилось с проблемой бесконечных рядов‚ но подход к устранению невычислимости указала синергетика. При­рода избегает «кошмара бесконечности»‚ безжалостно округляя числа  и  «подгоняя» результат под паттерн:

«Пифагорейцы настаивали на том, чтобы изучать паттерн, а не исследовать вещество», -

 говорит Грегори Бэйтсон[5].

 

Так существует ли в мире инстанция, способная «направлять» хаос‚ или толч­ками ничтожно малой энергии управлять системами гармониче­ских осцилляторов в критических точках‚  реализуя  определённые возмож­ности?  Наука не отвечает на этот вопрос, и отсылает к ответственности человека[6]. Действительность, о которой впервые заговорили Бор и Гейзен­берг в применении к микрочастицам, достигла к исходу века «октавы» макро-физической  реальности:

 

«Наука достигла рубежа, за которым ей явным образом придётся иметь дело с сознанием»[7].

 

Надо думать, со временем мы подойдём к такой «точке эксперимента», когда за моделированием в дело включится оракул: разреше­ние вопроса, пройдена  ли уже точка бифуркации, и можно ли каким-то образом изменить выбор очередного аттрактора, зависит не от совершенства формулы и быст­родействия машины, но от способно­сти обращаться к Октаве - которая уже включает в себя нас, как часть, наши проблемы и цели‚ а также  прошлое и будущее. Теургия подобного  рода была предугадана в «нобелевском ро­мане» Германа Гессе.

Примеры «голограмм» человеческого мозга читатель может найти в об­зорах Станислава Грофа и материалах по так называемой глубинной или трансперсональной психологии‚ берущих начало от работ К.-Г.Юнга. «Ал­химические исследования» Юнга, сформулировавшего принцип  синхронии, развивались‚ видимо‚ не без влияния общения с  проходившими у него анализ Германом Гессе‚ Альбертом Эйнштейном и некоторыми светилами квантовой науки. Явление синхронии можно интерпретировать с веро­ятност­ной или детерминистской точек зрения, но суть его  сводится к тому, что содержания «клише», встроенных в психику конкретного человека, становятся причи­ной реальных «случайных событий», происходящих во внешнем мире. Каж­дая личность несёт образы и зародыши всех действий, имевших место в разном её прошлом; теории психоанализа, начиная с Фрейда, «крёстного отца» его, с различных  сторон подходили к проблеме, заостряя те или иные её аспекты‚ - и порождая нежелательные реакции, у Владимира Набо­кова, например, ис­кусство которого было вполне «конгениально» проблематике, поднимаемой психоанализом, но методы психоаналитиков вызывали нескрываемое от­вращение [8]. 

Иероглифы, начертанные на табличках мозга (де Квинси)  - те самые «клише», которые оккуль­тисты обнаруживают  при «путешествиях в астрале»‚ а экспериментаторы -  при приёме психотропных средств; ими  создаются сновидения сновидцев и неподражаемые манеры письма художни­ков. Непроницаемая стена между сознанием и миром‚ возведённая дуализ­мом Декарта и агностицизмом XVIII века, рухнула: суммарный сдвиг  парадигмы был подытожен Ст.Грофом в научном подходе, позволяющем‚ в конечном итоге‚ рассматривать факты внешнего мира и субъективные феномены как аспекты единого целого.

 

В архаических культурах, в которых  исследова­ние психокосмоса было основным методом изучения «тайн Вселен­ной» - и «теоретические достижения» которых определённо срав­нимы с современными достижениями, полученными куда более дорогосто­ящим путём‚  - абстрактные принципы обозначались звериными существами. В ранней Индии  известен восьмеричный «круг зверей» - прототип современного Зодиака, в «Книгах пророков» упоминаются серафы и керубы («серафимы и херувимы»)‚  являющие собой довольно устрашающих зооморфов[9]‚ фантастичес­ки совмещающих  черты разнообразных существ, -  но вместе с этим содержащие в себе  элементы числовой мандалы. Так, Иезекииль – потрясающий визионер‚ – подробно описывает

 

«…подобие четырёх животных…, и облик как у человека, и у каждого – четыре лица, и у каждого из них - четыре крыла».

«И смотрел я на животных, - и вот, на земле подле этих животных по одному колесу перед четырьмя лицами их. Вид колёс и устроение их – как вид топаза... и по виду их казалось, будто колесо находилось в колесе... Ободья их у всех четырёх вокруг полны были глаз»

(Иез. 1: 5-18).

Зрелище жи­вотных было только прелюдией к более значимому  видению – «престола из сапфи­ра с фигурой человека на нём»‚ «подобию славы Господней».

В этом блестящем трансперсональном отчёте (опыт Иезекииля и ныне вполне воспроиз­водим в психеделическом эксперименте) не упущен ни один момент из того, что воспринимается исследователем внутреннего пространства при пе­реходе на «абстрактный план» реальности - т.е. при смене чис­ел времени.

 Скульптурные изваяния керубов, украшающие преддверия старинных храмов, устрашающие изображения «стражей порога» в индийской и ти­бет­ской иконографии‚  тантрические мандалы  многоголовых и многоруких божеств в окружении бодхисаттв и дхармапал – «хранителей учения» -  не оставляют сомнения в том, насколько хорошо осознавались соответствия тонких  планов реальности, а также связи элементов этих уров­ней друг с другом.

 Тригуна - «три начала» - в популярной иконографии Тибета символи­зируются тремя животными фигурами «космограммы»: крас­ный петух, чёрная свинья и зелёная змея (негативные аспекты активного, пассивного и уравновешивающего принципов соответственно‚ ведущие к рождению в земном мире). Зооморфизм тетрактиды (а также квадрата с центром) хо­рошо знаком нам из христиан­ской иконографии – это символы четырёх евангели­стов‚ обычно изображаемые по углам иконы Спасителя: Бык, Лев, Орёл и Человек - в Сфинксе слитые воедино. В Индии «тонкие элементы» так и называются – бхута, т.е. «животные». Элементы эти «материальны» – по­скольку находятся в основе феноменальных и вещественных проявлений‚ – но вместе с тем они являются числами‚  подобно квантам микрофизики,  отражая «одновременно порожденные совокупности» или  уровни  времени.

Воззрения архаических народов могли поражать наивностью‚ проникая при этом в глубочайшие ментальные структуры‚ вызванные непосредст­венным инсайтом в природу вещей. Происхожде­ние и развитие языков, ми­фов и эпоса, обрядности и религий составляют один порядок феномена‚ будучи выражением природы творчества и, как творчество самой природы, не связываясь предустановленной формой. Оценке может подлежать сравне­ние культурных различий‚ но - не «содержание» культур[10]. Вступление чело­вечества на  мировую сцену было ознаменовано выходом на поверхность нового плана реальности - реальности знаков.

Творя значащий мир и обитая в нём‚ люди  остаются  сами  неотдели­мой частью психокосмоса: осознаваемая в каждый момент доля этой реаль­ности едва ли уместится на вершине подводного айсберга – или, применяя другое сравнение, не более чем выход на терминал компьютера в масштабе Вселенной. Соответствующие этому воззрению технологии более известны как результат «культурной экс­пансии» Востока на Западе («Ex Oriente Lux»),   на самом деле  не принадлежа ни Востоку‚ ни Западу. Просто синкопа или «временной коллапс», случившийся в культуре Европы, вычеркнул на время сознание её богатой традиции. Метод древних включал активную работу с «клише»: эта магическая практика из области популярной литературы (fiction) в иные эпохи могла  иметь значение и масштабы  подобные‚ ска­жем, запуску «Челнока» или высадке астронавтов на Луну в двадцатом веке.

В обществах, где необходимые для выживания средства  производились вруч­ную и со значительными  затратами труда, «потребности» богов и демонов, надо ду­мать, отнимали бόльшую часть материальных ресурсов, чем в на­стоящее время «фундаментальные исследования и научные разработки». Освободившись от контролирующей инстанции религии‚ «демоны подсозна­ния» в свою очередь должны были освоить головокружительные возможно­сти‚ предоставленные им  «психоделией» массовой информационной среды.

С этих позиции многое становится понятным – пураны и Ригведа, нитью через всю архаику проходящие мотивы с «космической темой» - странные и захватывающие; древние стелы с числовыми таблицами и то странное заня­тие, которому предаётся «навигатор» VII века‚ изображённый  на крышке саркофага Пакаль Вотана - Фиг. 1.7. Космическое пространство возросло не из грёз «фаустовского гения» - оно в природе «коллективного подсознания» каждого народа‚ породившего своего Гильгамеша‚ Орфея или Парцифаля. Кто вполне сможет оценить человека в этой роли – пилота за пультом уно­сящегося в беспредельное  корабля, имя которому - Космос? Это не просто метафора – сравнение ресур­сов планеты с системой обеспечения космолёта стало привычным‚ - но разве доктрины всех  развитых религий не указывают на то‚ что человеку уготованы  роль и место богов в управлении миром? Мо­гущая показаться неожиданной, мысль эта последовательно проводится в Новом Завете.

Мир‚ в котором  - худо ли‚ бедно ли - мы обитаем‚ создан  усилиями Творцов‚  об этом буквально сказано  первым стихом книги Бытия[11]. Путь к Логосу, как бы он ни был тернист‚ - это путь к Всё-и-Вся, – пульсу жизни Вселенной в той её форме, что в видении космологов предстаёт сияющей каплей в бездне Ночи. И  в своей   роли   человек‚  конечно‚ не одинок:  через  биопсихический «тер­минал» - здесь и сейчас - он приведён в соприкоснове­ние с подоб­ными ему разумами:  «контакт с инопланетными цивилиза­циями»‚ в этом смысле‚ не прекращался никогда.

 

 Головокружительные свои теории древние могли выражать с замечательной ёмкостью и лаконизмом. Пифагорейцы и платоники древности «фигурами» символов (точнее‚ эйдосами[12]) видели числа‚ демонстрируя «фрактальность природы» арифметическими и геометрическими примерами:

 

«Идея [Платона] заключается в том, что всё бытие и вся действительность, начиная от её неорганической области, переходя к органической и одушевлённой и кончая человеческой и космической, настолько глубоко пронизана числом, числовыми структурами, числовыми функциями, числовыми формулами и законами, что делается совершенно невозможным вообще разделять реальное существование и число»[13].

 

Пропорциональ­ность есть сохраняющееся отношение любых трёх последовательных членов ряда: каждый промежуточный член может представлять собой среднее ариф­метическое, среднее геометрическое или среднее гармоническое своих сосе­дей. Единая связь‚ таким образом‚ сохраняется  на  всёй совокупности‚ кото­рая  может быть восстановлена вся по любым трём членам.

В диалоге Тимей, содержащем в конспективной  форме квинтэссенцию пифагорейской доктрины, Платон говорит, что время и движение Космоса образованы  посредством пропорции, составленной   семью числами:

 

1

2        3

4                 9

8                          27

 

Не вдаваясь в излишние  подробности - в его время это было бы дурным то­ном и к тому же чревато местью со стороны учеников адептов, принес­ших клятву сохранения тайны[14] - Платон определил этим «паттерн организации», содержащий пропорции музыкальной гармонии, при­чём не только «двена­дцатиступенной» её составляющей, главным образом известной из практи­ки музыки, но и «скрытой» или внутренней, микротоновой октавы. Музыкаль­ные пропорции приводят к фрактальной структуре, - но узнать об этом мы смогли лишь сегодня‚  в то время как Тимею почти 25 веков. Каждый из этих веков черпал из сочинений Платона лишь то‚ что было ему потребно‚ в целом же всегда находя его «чрезмерным» в перспективе удовлетворения своих запросов.

Заявленный гармонический закон проявляется во всём, поскольку едина  по­рождающая числа основа:

 

«Говоря словами Канта, мы наблюдаем мир обусловленным формами трансцендентальной эстетики – пространством и временем, а также опреде­лёнными формами постижения, включающими всю логику и нечто большее»[15].

Георгий Гурджиев и Пётр Успенский‚ с другой стороны, утверждали о существовании  объек­тивной эстетики – того встроенного в нас компаса‚ что в каждом конкретном случае безошибочно указывает нам направление к «полюсу»‚ - а также и форм всеобщего разума, получивших материальное  воплощение  в  великих духовных творениях человечества.

 

Музыка‚ в представлении древних‚ не была изо­бретением человека: с музыкальными инструмента­ми - кифарой, флейтой или лирой часто изобра­жались боги‚ а мифы  повествуют о состязаниях в игре между богами и людьми. В Индии специальностью конкретного разряда небожителей –  гандхарвов  - особо значилась музыка, а на церковных фресках Европы сонмы ангелов оснащены музыкальными инструментами не хуже симфонических оркестров. Первый и уникальный инструмент – Дзендвох, чьим отдалённым потомком является фортепиано, - был изучен‚ скопиро­ван и отправлен на планету Сатурн одним из пер­вых некогда посетивших Землю этно­логов, как описано Гурджиевым:

 

«…что касается “китайского семитонового подразделения октавы”‚ то‚ хотя‚ как я уже говорил‚ современные твои любимцы широко им пользуются в повседневном своём существовании‚ они в то же время даже не подозре­вают‚ что такое подразделение было специально создано и построено во всём нашем великом Мегалокосме... Первое, то есть китайское деление, является, как я уже сказал, результатом досконального - беспрецедентного на Земле как до этого, так и после - по-знания великими учеными близнецами-братьями [космического] закона Гептапарапаршиноха»[16].

 

 Согласно этому «стороннему наблюдателю»‚ на инструменте, использовавшемся в качестве  прибора резонансного анализа в стране Гоб вскоре после гибели Атлантиды, было впервые установ­лено родство колебаний, происходящих в элементах мозга, ответственных за психическую деятельность, и в активных алкалоидах опия[17].  Пептиды эндорфи­ны‚ присутствующие в структурах головного мозга‚ были открыты  лишь в семидесятые годы‚ а использование метода ЭПР (электронного парамагнитного резонанса) показало‚ что собственные частоты колебаний макромолекул ДНК нейронов в ультрарадиодиапазоне изменяются при включении психотропных агентов - и могут быть настроены‚ таким образом, «на восприятие совершенно иной информации»[18].

 

Так закон‚ на котором устроена музыка‚ связан с феноменом и интрап­сихическим и инфракосмическим, поистине уникальным, имеющим числовую и вместе иллюзорную природу Майи; а мы склонны считать его относящимся к принципу устройства самого «вселенского Суперкомпьютера» -  имея в виду принцип времени. Никто лучше, чем физики и философы, не представляет себе всей глубины проблемы, поднимаемой вопросом – а что такое время? Время входит во все формулы физики как неуловимый Джокер, но любой научный подход к нему самому бессмыслен: попытка барона Мюнх­гаузена поднять себя за волосы была более успешна. Время  - не секунды или часы, которыми его измеряют;  и некорректно определять  его скоростью проте­кания того или иного процесса, заранее имеющего уже бытие во времени. Время‚ наконец‚ оказывается той инстанцией теоретиков, откуда - как кролик из шапки фокусника - может быть извлечена вся Вселенная[19].

Проблема была только заострена Эйнштейном, математически продемонст­рировавшим вполне «субъективный» характер времени: если  стрелки часов разных наблюдателей показывают различное время, не говорит ли это как раз о том, что «предметы» времени и субъек­тивности – совпадают?

         Существо­вание иных времяисчислений – шестидесятигодичного цикла древнего Ки­тая, календаря майа, «мифических эр» - кальп и юг индусов‚ саросов вавилонян, вруцелетних циклов «от сотворения мира» христианских календарей и прочих - не так-то просто связать каждый раз с «реально на­блюдаемыми» природными процессами. Остаётся только признавать, что  «примитивное мышление» зачастую руко­водствовалось соображениями, от­личными от наших, и предпочитало при­носить практичное и полезное в жертву представлениям, на­зываемым «мифологическими», но которые‚ в конечном итоге‚ могут оказаться более близкими к истинной подоплёке са­мого явления, обозначаемого понятием времени. Ведь время - не просто ко­личество часов, дней и лет, это также появление и исчезновение всего, чему при­ходит «своё время»:  оно обладает особым качеством поддерживать или устранять, как знают исследователи «биологических ритмов»; оно может проявлять рост незаметными шагами, а может «в одночасье» переменить лик планеты - что явствует из состава  геологических отложений:

 

«внутри организмов и внутри звёзд в некоторых процессах ход времени может отличаться от мирового хода времени»[20].

 

         Мистики всех времён знали о том‚ что временные шкалы пер­выми и «тро­гаются с места» для отправляющегося в психокосмос, а там счёт может вестись не на секунды, а зачастую кальпами или эонами. Как гласит из­вестный текст пураны,

 

«Сто лет жизни людей равны одному дню питри («предков»), сто лет питри равны одному дню гандхарвов, сто лет  гандхарвов - одному дню богов, сто лет богов - одному дню Брамы».

 

         Особое и очевидное качество восприятия времени как иерархии было отмечено  П.Д.Успенским в ходе его экспериментов‚ описанных  в Новой модели Вселенной:

 

 «Как только я произнёс слово “вчера”, я уже совершенно не мог понять, зачем его сказал. Но и оно, в свою очередь, немедленно увлекло меня в глубины проблем времени - прошлого, настоящего и будущего; передо мною открылись такие возможности подхода к этим проблемам, что у меня дух захватило.

 Я почувствовал, что время невероятно удлинилось, секунды  растянулись на  года  и  десятилетия. Вместе с тем, обычное чувство времени сохранилось; но наряду с ним или внутри него возникло как бы иное чувство времени, так что два момента обычного времени (например, два слова в моей фразе) могли быть отделены друг от друга длительными периодами другого времени»[21].

 

А что скажем мы о времени сновидений: «объективная наука» утверждает‚ что каждый сон длится минуты‚ а «фаза сновидений» вступает примерно каждые полтора часа сна‚ - но для нас сны зачастую вмещают больше событий‚ чем происходит за целый день. Время имеет отношение к претерпеванию - т.е. жизни телесной, но оно преодолевается наблюдающим созна­нием:  восходя по шкале времени‚ человек утрачивает связь с эмпи­рией, а возвращаясь  обратно,  он  обретает  положение  в  конкретном  времени  так  же‚ как  тело‚ имя  и  судьбу.

Через сновидения будущее проникает в настоящее:

 

 «...существует причастие протекающего во сне времени‚ и будущее пролагает путь в реальность именно через сон. Ведь во сне прошедшего времени нет. Там всё напоминает нечто ещё непережитое‚ какое-то странное завтра‚ которое началось заранее»‚ -

замечает Павич[22].

«Объективацией» же счастливых обретений‚ порождённых грёзами‚ становится  сама  искусница-Природа (тут реверанс в сторону Гёте и Ламарка). Кто был первый сновидящий - вопрос малоосновательный‚ как убедится внимательный  читатель:  просто волна играла с частицею - другим своим  я...

 

Быть может‚ прежде губ уже родился шёпот‚

И в бездревесности кружилися листы‚

И те‚ кому мы посвящаем опыт‚

До опыта приобрели черты[23].

 

Среди мыслителей вообще и философов в частности не столь уж и многие за­думывались, а чем всё-таки является то, что так привычно обозначается словами «смысл» и «сознание»‚ - а для иных и са­мая  постановка вопроса казалась «лишённой смысла». С различных сторон «научно» пытались подойти к проблеме Кант и Гегель, вспышки счаст­ливых интуиций посещали Гёте, и «внутренним оком» её несомненно прозревал в самый корень сапожник из Верхней Силезии Якоб Бёме. Описываемые нами ниже как «уровни чисел Октавы или времени» в огромной совокупности мирового целого есть нечто подобное тому, что символы языка программирова­ния любезного вам ПК. Главное же различие в том‚ что для при­роды «значение» и «механизм» суть одно и тоже‚ а для нас они разделены:

 

«божественная машина‚ или естественный автомат‚ бесконечно превосходит все автоматы искусственные‚ ибо машина‚ сооружённая искусством человека‚ не есть машина в каждой своей части‚ например‚ зубец латунного колеса далее не представляет уже ничего искусственного... Но машины в природе‚ т.е. живые тела‚ и в своих наималейших частях до бесконечности продолжают быть машинами»[24].

Природа представляет собою также иерархию интеллектов‚ и попытки человека в развитии технологии «искусственного интеллекта» - сколь бы ни были они‚ с нашей точки зрения‚ эффективны, - носят характер столь же подражательный‚ как имитации «государствами» пчёл и термитов - как полагал Метерлинк - человеческого общества, и даже - божественной иерархии (!)

 

«Все вещи» всегда несут с собой обстоятельства своего возникновения и назначения: в процессе,  называемом «существованием»‚ Вели­кая Природа просто-напросто перемещает их из одной «ячейки» бытия в другую. На  «наивном» языке натурфилософов это называли начертаниями - signaturа rerum[25], - под­разумевая при этом отнюдь не «лепет и щебетание», как некоторые полагают‚ но вполне абстрактный язык того, что в простоте своей  мы принимаем за «стечение обстоятельств»‚ неразличимый  поток  вещей  и  событий:

 

«всё, что в первых видениях являлось ему хаотическим и многообраз­ным, было теперь осознано им как единство, как Арфа с многими струнами, из которых каждая струна отдельный инструмент, и все вместе опять одна Арфа. Он узнал теперь божественный порядок приро­ды и узнал, как от ствола дерева жизни возникают различные ветви, несущие разнообразные листья, цветы и плоды, - и он почувствовал необходимость написать все, что он видел, и сохранить написанное»[26].

 

Надо сказать‚ что во все времена трудность заключа­лась не в «недостатке понимания»‚ но - недостатке выражения‚ вернее‚ бедности концептуального и операционального базиса‚ посредством коих могло бы быть применено тончайшее знание‚ открываемое  природой  вещей.

Понимание или осознание «субъекта» движется в направлении обрат­ном тому, как поступает со своими творениями Природа: хотя «человечес­кий биокомпью­тер» по параметрам на несколько порядков меньше, язык у него тот же самый. Меняя последовательность гун‚ оно сворачивает числа многообразия к первоисточнику, проходя вспять по Октаве в «нулевой разряд» или кантово «трансцендентальное единство апперцепции». Вне  времени  уже  никаких «противоречий» нет,  и благо­даря тому после изнурительных усилий возможно испытать «чув­ство глубокого удовлетворения».

 

Как давно известно,  музыка – искусство времени и счёта: звуковые колебания измеряются герцами, или числом биений в секунду‚ а такты и части произве­дения - ударами метронома. «Вечность» предмета музыки никак не вступает в противоречие с тем обсто­ятельством, что простейшее гармоническое коле­бание - это синусоида: постоянно меняя координату, её движение оста­ётся одним и тем же,  возобновляясь в каждой своей точке[27] (Фиг. 4.1). Ещё более поразительной - пространственной - гармоникой является электромагнитное колебание или световая волна: обладая двумя взаимно перпендикулярными  векторами («в четверть фазы»)‚ она содержит в самой себе как ис­точник «вечного движения»‚ так и три измерения пространства (Фиг. 7.5.). Пара­доксы теории относительнос­ти вытекают из «скорости света»; а вместе с тем известна умная природа света - выражаемая‚ в частности‚ сло­вами «умозрение» и «свет разума». Размышление об энергетической — световой и квантовой — сущности сознания составляло, в конечном итоге, главные цель и метод психофизической практики пифагорейско-неоплатонического Гнозиса, а на Востоке лежало в основе буддизма и йоги.

 

                                                                                                                                                                                                                         

 

   Следуя  здесь универсальной методе, которая - впол­не возможно - служила когда-то простейшей «азбукой» реальности или иероглифами Всё-и-Вся, попро­буем продемонстрировать числовые «кирпичики» музыкального  принципа,  вытекающего  из  гармонического колебания - Фиг. 4.1.

 

 «Гармония мира, как в натянутом луке, действует через противоположное»

                                                                                                       (Гераклит, Фр. 51).

 

Первое нечто‚ о котором еще можно что-то сказать - или «нулевой градус» Космического осциллятора - должно быть представлено единообразными символами, напри­мер 111111… или 000000…,   знаком того, что не вносит никаких изменений в «состояние субъекта»:  это вполне виртуально и «пусто» как для «мысленного эксперимента», так и для «при­боров».  Единое (τὸ ἔν Платона) для физика  - вакуум,  для буддиста шуньята,  в Китае - У цзи («Беспредельное»)‚ в Кабале - Айн Соф, и обозначается оно пустым кругом - Фиг. 4.2а.

 Говорится, что

         «Бог - это бесконечный круг, центр которого везде, а окружность нигде» [28].

 

 Пример замечательной аналогии мы находим в ряду Фибоначчи, тоже открыва­емом «неразличимыми единицами»: 1,1... - см. Приложение 1.

Не явится полной неожиданностью, если неко­гда  обнаружится, что ряд Фибоначчи отражает принцип устройства человеческого сознания. В дальнейшем мы будем неоднократно обращаться к нему для иллюстрации гармонического закона Ок­тавы – если  не производного  то‚ во всяком слу­чае‚ параллельного числового принципа [29].

 

Если единицы не складываются,  или измене­ния не происходит, можно было бы изобразить   1, 0, 1, 0... ‚ и это отвечало бы случаю, когда У цзи изображается с точкой в центре круга - Фиг. 4.2б.

«Одно»  есть  первая  категория  диалектики платонова  Парменида:

 

«Чистое “одно” или “одно” как таковое исключает все категории мысли‚ согласно учению Платона» [30].

 

 Но если единица всё-таки является единицей, она должна в конечном итоге как-то проявить себя, и тогда образуется третий член Фибоначчи:  1+1=2. 

С  третьим членом Фибоначчи мы уже имеем циклоиду или какой-то вид движения,  совершающего «приходы и уходы», перемену состояния или фазы.  Эти два соединены в одном «нераздельно и неслиянно», изо­бражением  чего служит известный символ Тай цзи («Великий Предел») - Фиг. 4.3.

В Тай цзи два начала хотя и обозначены - это только зародыш гармонического деления,  наме­ченный  взаимопроникновением инь и ян.

Это Нирвана, Хаос древних  или  первоматерия философов  - кото­рая‚ по Аристотелю‚ бестелесна - «не имеет формы».  Греки именовали её также Ночью и  Бездной‚ из которой не вышло ещё Золотое Яйцо:

 

«Обоих богов‚ небо и землю‚ и все стороны света‚ и всю вселенную поддерживает то семя. Форма его не уло­вима ни в каком подобии. То семя‚ божественное и вечное‚ видят подвижники-йогины (своим мысленным взором)»[31].

 

Гераклит использовал выражение кикейон -  «кисель» - для определения  состояния до разделения. Тай цзи не есть‚ конечно‚ «небытие», но - «виртуальность вакуума»‚ и диалектически намечаемая меонизация Единого.

 

 Каббалисты называют его Йод и Хе יה  - Адам-Ева (до разделения); что соответствует  сфире  Кетер, отделённой промежутком  «бездны» от других цифур.

 

 

Дуадой - 2 - отмечено основное противоположение‚ наиболее архаичной эмблемой которого‚ известной со времён палеолита‚ выступают изображения и символы богини-Рожаницы.  Отсюда возникают все диаметральные оппозиции: активное-пассивное‚ мужское-женское‚  свет-тьма‚  дух-материя‚ истина-ложь и т.д. -  но в двоице эти пары  неразделимы [32]. В римской религии  врата  Хаоса сторожил двуликий Янус‚ он же олицетворял отсутствие различия во времени‚ ибо смотрел  вперёд и назад. «Хаотические» отклонения от заранее предопределённого хода‚ ещё «до расчёта» заключённые во фрактальной природе явлений, содержат основное условие творческой эволюции – возникновения принципиально нового: двоицей открываются поэтому «врата рождения»:

 

«Один конец истины всегда находится в земле, как корень, который её питает»[33].

 

 Фертильность хаоса подчёркнута в учении атомистов: Эпикуром ввёдён специальный термин - «клинамен» - для обозначения этой элементарной спонтанности[34].

В алхимическом символизме две основные тенденции развития и два направления эволюции материи обозначены знаками Солнца и Луны:  «Теологи вратами душ считали Солнце и Луну»‚ - говорит Порфирий [35].

Содержание конкретных оппозитов бесконечно ниже в иерархической лестнице образования смысла‚ чем сам принцип оппозиции - тот пока ещё мало понятый  диалектический механизм‚ что задействован в формировании границы‚ определяющей «фигуру смысла» [36]. В учении диалектики‚ развитом Платоном‚ в двух впервые становится возможным полагание «одного» как сущего,  что сразу же влечёт за собой возникновение третьего понятия  иного‚ и с ним пяти основных  категорий мышления [37].

 

В греческих таинствах по Элевсинскому чину использовалась Петрома («творение из камня») [38] - массивная двойная каменная скрижаль («диптих»)‚ на плотно примыкавших друг к другу створках которой‚ открывавшихся только при совершении мистерий‚ были изнутри начертаны письмена заповедей. Подобную  Петрому являли собою и «скрижали  завета»‚ обретённые  Моисеем  непосредственно  от  Бога:

 

«По окончании же сорока дней и сорока ночей дал мне Господь две скрижали каменные‚ скрижали завета‚

Я обратился и пошёл с горы‚ гора же горела огнём; две скрижали завета [были] в обеих руках моих»

                                                                                                                                        Втор. 9 : 11‚15.

 

1 и 2 столь же абстрактны‚ как геометрические точка и линия‚ не имеющие толщины. ''Двоица не есть число‚ а также не есть чётное'', - говорит в Теологуменах арифметики Ямвлих[39]. Актуальность числа - то есть оформленной фигуры смысла, а равно чёта и нечета появляются  лишь в трёх (тернере) - только намеченном  в объединяющем общем круге диаграммы Тай цзи. Три образуют сравнение - гуну уравновешивания‚ но относимы уже к следующему уровню. Двоица поэтому принципиально ненаблюдаема.

         Двоица есть Природа – как пара Непроявленному (Эону) [40] и зародыш множественности (индивидуации)  во времени и пространстве:

«будучи двумя, они всегда находятся во всём в равной мере» [41].

 В триграммах Ба гуа ей соответствует Вода  (двоичное значение  - 2).          

 

«Разве они не смотрят на землю‚ сколько Мы произрастили на ней всяких благородных пар?» [42]

 

Бинарное свойство гармонической кривой - противоположение фазы (+ –) -  но это‚ конечно‚ не есть ещё сама гармоническая кривая.

В  Октаве с первым уровнем  соотнесены лишь два интервала - октава и прима; интервал в октаву есть первый обертон До-до  или нулевая квинто­вая ступень 3⁰.  Звуки в  интервале октавы различаются по частоте вдвое, но вос­принимаются на слух как один тон.

 

В физике уровню  «ниже триады» отвеча­ют «виртуальные состояния» частиц, которые су­ществуют «только на бумаге», но не являются фактически наблюдаемыми. Первому «уровню времени» мы‚ таким образом‚ ставим  в соответ­ствие числа 1 и 0.

        

 

Первое «проявление» в числовом ряду Октавы и первое гармоническое деление, «задающее координату» для всех последующих образуемых ступеней - это  квинта,  интер­вал 3¹.

В самых различных системах три отвечает «трём качествам» – тригуна:

 

  «Три гуны - взаимосоединяющиеся‚ везде­сущие:

  Пара раджасу - саттва‚ пара саттве - раджас‚

          Обоим - саттве и раджасу - парой зовётся тамас‚

А тамас зовётся парой и саттвы и раджаса‚

И не было их начала‚ контакта или разъе­динения»[43].

 

   Активное начало - это раджас‚ пассивное - тамас и уравновешиваю­щее - саттва. Они есть триада Солнце-Луна-Огонь,  лежащая в основании древнейших  известных религий [44].

 

                                                                  «Дао порождает Одно‚

                                                                  Одно порождает Два‚

                                                                  Два порождает Три‚

                                                                  Три порождают всю тьму вещей»‚ -

 

говорится в Дао дэ цзин (42).

 

Свойство триады проявлено в золотом сечении - одном из самых распространённых в природе принципов (Фиг. 4.5а).

 

         В религии классической Греции все проявления божественных функций были осознаны в тройственном аспекте: три  Мойры‚ три  Эвмениды‚ три Оры‚ три Хариты‚  три  «старшие»  Музы. Зевса окружает стража из трёх (и трижды трёх) Куретов‚ производящих  вокруг него «ритмическую пляску»‚ и Прокл называет их «первичным божественным чином»‚ «богами умопостигаемой и спутниками тайной [монады]» [45].

         Вместе с этим  боги-Куреты‚ Корибанты‚ а также «братья-близнецы» Кабиры (центры тайного культа которых находились на островах Лесбосе‚ Мелосе и Самофракии) были проявлениями женского принципа дуады (Октавы):

 «Ведь первичные Куреты и другие посвящены чину Афины и‚ по преданию‚ опоясаны ветвью оливы‚ как говорит Орфей» [46].

 

Красно-бело-чёрной - согласно цветам трёхгунной природы - по преимуществу была античная вазовая живопись‚ красно-бело-чёрным  изображали трёхголового «адского пса» Кербера.

 

         «В том мире, где я оказался, очень важную роль играло число “три”. Совершенно непостижимым для нашей математики образом оно входило во все количественные отношения, создавало их и происходило от них. Всё вместе взятое, т.е. вся вселенная, являлось ко мне иногда в виде “триады”, составляющей одно целое и образующей некий гигантский трилистник. Каждая часть “триады” в силу какого-то внутреннего процесса вновь преобразовывалась в “триаду”, и процесс этот длился до тех пор, пока всё не оказывалось заполненным “триадами”, которые, в свою очередь, превращались в музыку, свет или схемы»‚ -

 

пишет о непосредственных своих наблюдениях П.Д.Успенский.

И далее:

 

         «В обычной жизни мы мыслим тезисами и антитезисами; всегда и везде существуют “да” или “нет”, “нет” или “да”. Размышляя иначе, новым способом, при помощи «иероглифов», я пришёл к пониманию фундаментальных ошибок нашего мыслительного процесса. Ибо в действительности в каждом отдельном случае существовало не два, а три элемента. Было не только “да” и “нет”, а “да”, “нет” и  что-то ещё» [47].

 

 С ним солидарен Иммануил Кант:

                   «Каждый класс содержит одинаковое число категорий‚ а именно три» [48].

 

         Именно таковой - троичной - была изначально заложена Платоновым Парменидом система диалектики: Единое - Сущее - Иное, выродившаяся вскоре в дуалистическую («да»-«нет») формальную логику учения Аристотеля‚ и в этом  виде вошедшая  в современную логику.

 

         Поскольку же троичность является предельным уровнем‚ воспринимаемым умом‚ в религиях трём началам отвечает «божественная Троица» - «Отец»‚ «Мать» и «Сын»:

 

                            «Мать Моя святый Дух» [49].  

 

         3 - это  Единый Бог  монотеистических религий: как активный принцип он есть квинта по отношению к двоице-природе - Октаве‚ началу женскому; троичным  его  знал Авраам:

 

    «И явился ему Господь у дубравы Мамре‚ когда он сидел при входе в шатёр‚ во время зноя дневного.

     Он возвёл очи свои и взглянул‚ и вот‚ три мужа стоят против него»

                                                                                              (Быт. 18:1-2) [50].

 

         Единство божественного Я означает коллегиальность‚ то есть Мы:  первое слово первого стиха Бытия «сотворил» в единственном числе применено  к множественному подлежащему - «Творцы».

         Может показаться‚ что принцип тригуна (Фиг. 4.5.)  относим к первому уровню‚ но в действительности‚ как мы увидим далее‚  тройственное проявление возможно только в пространстве четырёх:

 

                  «Тут нужны две пары глаз»[51].

 

         В китайской системе  гуа - «начертаний» - тригуна соответствуют так называемые Четыре образа (Сы сян), намечающие и принцип образования  всех последующих «начертаний» - триграмм и гексаграмм И цзина - Фиг. 4.6. Четыре образа содержат все числа, укладывающиеся в первый и второй разряды по основанию 2: единица, двойка, и тройка  с дополняющим их нулём.

В квинтовом  круге - как и в Четырёх образах - выделены две взаимно пер­пендикулярные оси симметрии: фа-си и ре-ля^ь‚ симметрично относительно этого креста располагаются все гармонические ступени   (Фиг. 3.12. и 3.18.).

В ряду Фибоначчи триаде соответствует чет­вертый член - получаемый сложением двух пре­дыдущих членов ряда: 2+1=3. В «грандиозной, безоговорочно религиозной интуиции»[52] пифаго­рейской доктрины уровню Четырёх об­разов и «числу времени /3/» отвечает священная тетрактида -  квадрат со сторо­ной 1 (периметр равен 4),  стороной 2 (площадь равна 4)‚ тетраэдр, и «треугольное число» 10 — Фиг. 4.8б. [53]  Тетраксом слагаются все числа десятерицы:   1+2+3+4=10,  т. е. дана основа десятичной системы счисления, и в этом своём значении он аналогичен Четырём образам (где 10  есть 2 в двоичной системе).

     

 Четыре порождает простейшее геометриче­ское тело - тетраэдр‚   соответствующий первому эле­менту природы:  слово πῡρᾰμίς - пирамида -  производи­лось от πῠρός - огонь. В огне содержатся зародыши всех остальных элементов‚ поскольку на основе пирамиды могут быть построены четыре других правильных тела.  

Четверица - не только «начало любой прогрес­сии», но уже есть и «свершение её» (Явмлих, l.c.); о  «неделимой» и «истинной» - поскольку  содержит пропорцию Космоса -  о ней говорится  в известной молитве, обра­щаемой к Учителю (Пифагору):

 

                     «Мужем клянусь, научившим наш род Четверице –

                     Той, что источник и корень Природы вечнотекущей».

 

 В четырёх мы имеем первое составное число‚ именно - 2х2 (Фиг. 4.8). Все отно­шения степеней 2 есть отношения гармоники - 2⁰ : 2¹ : 2² ; введение же пер­вого нечёта - 3 - кладёт начало оформлению‚ то есть образованию чисел ми­рового времени‚ согласно «Тимею»: это уже стадия Мирового Яйца‚ и  Фанет приоткрывает здесь один глаз.

 

 Тетракс отвечает гармоническому принципу  настройки арфы Орфея  1 : 3/2 : 4/3 : 2‚ разобранному нами более подробно в главе об основах нату­рального строя. Первой квинте или интервалу 3¹ (3/2)  соответствует обра­щён­ный интервал той же первой степени  - кварта (4/3). Если исходной  сту­пе­нью‚ то есть тоникой‚  положить до,  квинтой или доминантой будет соль, а квартой или субдоминантой – фа. Будучи перенесена  октавой ниже‚ Фа имеет до своей квинтой, если же повысить на октаву тонику‚  до¹ будет квартой от соль, и обратно - Фиг. 4.9.  То есть

                      до : Фа = соль : до, и  фа : до  = до¹ : соль‚

 

или введением  одного только принципа  квинтовoгo деления  3¹  мы получаем два гармонических интервала внутри октавы - квинту и кварту‚ а также промежуток целого тона между ними [54].

         Квинта есть второй обертон колеблющейся струны‚ и все новые музыкальные ступени возникают далее как чётные обертоны.

 

 В Кабале второму уровню проявления отвечают три первые Сфиры (при этом Кетер выступает в новом качестве). Трём гунам соответствуют три буквы-матери:  Несказуемое Имя йод-хе-вау-хе  (Тетраграмматон) построено так же‚ как четверица  1:2:3:4 -  в нём Вау - это  квинта‚ а второе  Хе -  интервал октавы [55].

 

В дошедших до нас представлениях древнейшей религии в качестве творящей триады выступают бог плодородия (Солнце) и пара его жён-богинь - мать и дочь‚ Утренняя и Вечерняя Заря; а  орнаментами энео­лита зафиксированы изображения  двух пар женских грудей в форме мандалы.  Таковые генетивные троицы  -  Ваал‚ Ашер и Анат ханаанеев-вавилонян‚  Адам‚ Ева и Лилит (Лалита) иудеев;  Род и Рожаницы (Лада и Леля) славян:

 

                                                 Поле есть поле богов -

                                                 Поле Ашеры и Девы [56].

 

Греки  знали эзотерическое сказание о детях Леды - жены царя древней Спарты Тиндарея. Кастору и Полидевку - близнецам-Диоскурам‚  и родившейся одновременно с ними Прекрасной Еленой – ставшей впоследствии причиной Троянской войны - было установлено почитание как богам [57]. Кастор при этом считался потомком Тиндарея‚ но Поллукс и Елена - детьми Зевса‚ сочетавшегося в ту же брачную ночь с Ледой. Ещё большая «странность» заключена в том мифе‚ где «первоприродность» Елены особо подчёркивается рождением её  из яйца [58].

 

Четверица содержит условия сознания‚ по­скольку она даёт пространство для превращения трёх гун - сравнения оппозитов - Фиг. 4.9 а‚ но в ней ещё нет форм интеллектуального постижения. Точно также‚ на втором уровне отсутствует и реальное фи­зическое движение - это умопостигаемое Всё.

 

                   «Самое меньшее‚ государству необходимо состоять из четырёх  или  пяти  человек»‚ -

говорит Платон[59].

 

 

Следующий член ряда Фибоначчи есть пять: 3+2=5‚ и этим числом мы обозначаем третий уровень и соответствующее ему число проявления времени. Сам «золотой ряд» по­строен на свойстве пятерки: отношение  j = есть удвоенный косинус угла p/5 - пятиконечной звезды (пентаграммы) - Фиг. 4.10.;  пятиуголь­ник в её центре содержит следующую по порядку перевёрнутую пентаграмму - и т.д.‚  все геомет­рические элементы бесконечной прогрессии этих фигур связаны  между собой отношениями степе­ней числа j (рядом золотой пропорции, см. Приложение 1).

 

Не вызывает сомнения, что 5 – одно из наи­более удивительных чисел:  она есть та гора Меру которой, согласно древнему мифу, боги вспахтали Вселенную из первородных Вод.

 Если триада тяготеет к единству, то пентада открыта ко множеству, сохраняя в то же время  связь с первоначалом. Десятерица (полнота) образована  двумя сомножителями - 2 и 5,  если первое‚ как говорят‚ есть начало движения‚ то второе это начало жизни. Число 5 - первое‚ обладающее «полным набо­ром свойств» - оно включает в себя первое чётное и первое нечётное - «мужское» и «женское» (5 = 2+3),  из чего эпитеты  его «красота» и «Афро­дита»[60].

«Мудрецы говорят, что мир был сотворён буквой Хе ()» [61],

 

численное значение её есть 5.

 

Пятёрка состоит из активной «валентной единицы» посреди двух взаимно уравно­вешен­ных пар четверицы (1 + 2²). Подобное свойство присуще всем пяти так называемым простым числам Ферма (XVII век) вида ‚ но 5 - первое такое число с вещественным n:  ‚  .

Пяти же отвечает триграмма Огонь  (двоичное значение - 5).

 

Пентаграмма - повсеместно почитаемый  символ‚ который обычно использо­вался в качестве охраняющего талисмана.  Пя­тиконечная звезда‚ вписанная в пятиугольник Фиг. 4.10. - это проекция на плоскость простейшего четырехмерного правильного тела - симплекса‚ являющегося аналогом тетраэдра Фиг. 4.6. Симплекс имеет  пять вершин и пять трёхмерных «граней»‚ представляющих собой обычные  тетраэдры.

 

5 образует первый и самый важный октавный цикл: через каждые пять ступеней  квинтами вниз мы имеем повышение на полтона исходной ступени и‚ обратно‚ понижение на полтона через каждые пять ступеней  квинтами вверх. Таким образом‚  первый цикл заключает пять ступеней - 3⁰‚3¹‚3²‚3³‚3⁴‚ где полученные на предыдущем уровне три ступени до, фа и соль дополнены  двумя новыми – ре и ля (Фиг. 4.11 - 4.13.).

 

Начало целотонового разделения  Октавы обнару­живается уже в первой тройке (3¹) - интервалах квинты и кварты.  Квинта и её обращение (3/2 и 4/3) образуют между собой интервал в 1 тон (3/2:4/3 = 9/8) или 3². Мы видим из этого, что каждый предыдущий гармонический уровень содержит в себе основание для последующего - точ­но так, как это происходит в ряду золотой пропорции.

Последова­тельные тоновые интервалы получаются аналогично первому в процессе, когда доминанта принимает на себя функцию тоники, т.е. даёт новое  «пространство двоицы» - интервал октавы‚ равный 2. Как мы знаем, та­кое «транспонирование» на  октаву относится к закону уровня 1. Если соль : до =3/2 (квинта), то до¹ (выше предыдущего до на окта­ву) образует к соль как тонике кварту (до¹ : соль=4/3), т.е. становится субдоминантой, а место доминанты занимает ступень ре‚ которая  выше до на 1 тон  (ре¹ : соль = 3/2) - см. Фиг. 3.6. 

Наличие уже одного квинтового члена (3:2) в промежутке октавы влечёт за собой его обращение т.е. кварту (4:3) и обратно, по закону  уровня 2‚  из  чего следует целотоновый  интервал  между  ними.  Из фа - соль,  из  до - ре‚ из соль – ля:

 

         «Земля держится на слонах, слоны на китах, ки­ты на воде; водою же положен предел знания знающих».

 

 Тоновым делением Октавы и циклом пяти определено число времени /5/ или третий уровень проявления. Дальнейшее применение закона квинтового де­ления приводит к образованию полутонового промежутка на пятой квинте в ступени ми (3⁵) - интервала нового уровня, дающего начало иному музыкальному складу - хроматическому‚ с подразделением октавы на полутона. В древнегреческой музыке полутон назывался леймма («непроходимость») или остановка движения, от точки которой маятник гармонических чисел начинает раскручиваться в обратную сторону - Фиг. 4.12. и 6.9.  Диссонирующие интервалы - малая секунда  и  большая септима,    уменьшенная  квинта и увеличенная кварта древним справедливо казались не отвечающими возвышенному философскому или  мужественно-героическому складу души, их исполнение могло привлечь демонов и вызвать нежелательные последствия в окружении. Пять‚ следовательно‚ отвечает пентатонике - разделению Октавы‚ не содержащему полутонов - Фиг. 4.13.

 

«Терпсихора кифарой влечёт‚ бурей чувства владея»‚ -

сказано про пятую Музу (танца) в ХХ Идиллии Авзония.

 

 Октавному циклу пяти прямо соответствует цикл пяти элементов - танматр или махабхута («Великих животных»). Они же есть пять первоначальных планет и пять металлов, давая форму мандале  Дхьяни–Будд ваджраяны, фигуры которых располагаются по сторонам и в центре квадрата, вписанного в круг - Фиг. 4.14. Если в Четырёх образах центр - Тайцзи - относится к предыдущему уровню‚ как бы намечая форму мандалы‚ то в последней белый центральный круг соответствует пятому  элементу Металл («эфир»).

Китайский цикл превращения пяти элементов показывает‚ как каждый из элементов порождается (Земля®Металл®Вода®Дерево®Огонь®Земля) или   поглощается (Дерево®Металл®Огонь®Вода®Земля®Дерево) другим - Фиг. 4.15: при этом порождение следует порядку ступеней пентатоники (до®ре®фа®соль®ля®до¹)‚ а  поглощение - последовательности квинт (фа®до®соль®ре®ля®фа^ь).

 

Индийскими шастрами пять элементов обычно описываются как пять видов чистого движения (Ваю)  - ветров или  пран. Сопряжённая активность пяти пран (Фиг. 4.15) и характер их доминирования выступают основным формообразующим принципом: праной созданы все формы‚ воспринимаемые посредством ума (манас)[62]. Пользуясь снова примером музыки можно сказать‚ что пятеричным уровнем  определена не только звуковысотная (гармоническая)‚ но и метроритмическая её организация.

Пять видов чистого движения  задают  форму проявления пространства-времени  по  трём  пространственным и двум временным координатам.  В физике  время принято считать одномерным («бег из прошлого через настоящее в будущее»), но при этом не учитывается движение по шкале организации («изнутри» или «вовнутрь» ветра) - иначе  говоря‚ переход по  уровням  времени.  

 

Пентада есть число Ума (Нус  греческих философов) и Логоса; это и  «первый Адам» Кабалы  (Кадмон)‚ от которого произошли ангелы и люди. Логос несомненно «Сын», если последует двум первым принципам,  и он содержит в себе достаточные основаниям, определяющие  резуль­таты  всех  последующих проявлений в феноменальном мире. Он является  посредником между человеком и высшим божеством - «нетварными божественными энергиями» св. о. Григория Паламы и пятью «ясными светами» (од сал) тибетской ваджраяны. В каноне «Вознесения» фигура Христа не случайно изображена в обрамлении  лучащейся  пентаграммы.

 

Солнце в древности именовали Богом четырёх форм (сравните: «четыре времени года»)‚  а также и восьми форм (наша «роза ветров»)‚ что отвечает третьему и четвёртому уровням проявления. Солнце или Сурья, говорит комментарий к Гаятри-мантре[63], есть видимый в физическом мире образ Бхарго - источника невещественного света, создающего всю Вселенную.

 Если в смысле пространственном и временном Метагалактика  соответствует для нас первому уровню проявления‚ то Млечный Путь (Галактика) - второму‚ а Солнце и Солнечная система - третьему и четвёртому (планам 5-ти и 8-ми начал).

 

Важнейшим солярным иероглифом служит крест.  Задолго до того, как он стал ассоциироваться со страданием и орудием казни, крест вписан­ный в круг был символом Солнца - Фиг. 4.17.  Древнейшие солярные петроглифы датируются поздним нео­литом. Эта же функция креста сохранилась и в эмблеме свастики - не избежавшей пермутации  своего смысла  уже в XX веке.

Ещё одно значение, непосредственно связанное с нашей темой – это крест с обвившим его змеем («распятым змеем»), по некоторым пре­даниям возводимый к Моисею и указывающий на Октаву: змей на кресте имеет форму буквы «S», т.е. гармонической кривой - Фиг. 4.19.[64]

 

Очевидно, что формой четырёхконечного креста запечатлены две перпендикулярные оси на плоскости и единственная общая их точка пересечения[65];  в математике это соответствует угловой мере‚ обозна­чаемой числом 2π‚ которая  коррелирует с аналогичной  сферической угловой мерой 4π и числом 7 - три взаимно перпендикулярные оси и общая точка их пересечения.

В кабале третьему уровню отвечает сфира Тиферет («Красота»)‚ занимающая централь­ное положение на Древе жизни - подобно числу 5 в «магическом квадрате 3-х» - Фиг. 6.13.

 

Третий  уровень октавы - число времени 5 - создаёт основу  мирового проявления (тиб. ваджра);  в космологическом аспекте это световая природа волн и частиц‚ не имеющих «массы покоя»‚ что‚ в частности‚ выражено следующими стихами первой главы Бытия:

          

4                         И увидел Бог свет‚ что он хорош; и отделил Бог свет от тьмы.

5                         И назвал Бог свет днём‚ а тьму ночью. И был вечер‚ и было утро: день один.

 

 

Пять при этом есть паттерн «порождения и поглощения»‚ который повторяется на всех вышележащих уровнях‚ как мы это увидим  далее. Сознание само как феномен основано на волновом процессе связи «сопряжённых моментов» (Фиг. 4.14. и 4.16.); по словам Гурджиева,

 

«…сознание возникает только из наблюдения одного мозго­вого «центра» за другими, и когда эта связь теряется, прекращается процесс сознания»[66].

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

дальше >>>

 

 на главную